Печатная графика из Санкт-Петербурга

В рамках года «графического искусства» в галерее «КультПроект», мы обращаемся к тиражной графике художников, принадлежащих легендарному художественному явлению в жизни Санкт-Петербурга – группе «Митьки», одно название которой является символом образа жизни, миропонимания, художественной свободы и индивидуальной выразительности.

Яркие и броские, искренние и естественные, они сформировали свое творческое братство еще в 80-е годы, сейчас название группы остается живой легендой, а ее члены – остались и по сей день носителями и выразителями свободы и независимости от конъюнктурных процессов в современном искусстве.

В проекте «Печатная графика из Санкт-Петербурга» принимают участие художники разного поколения, и в разное время примкнувшие к группе «Митьки», название которой она получила от имени Дмитрия Шагина. Его образ, – «доброго, ленивого и пьющего русского мужика, в полосатой тельняшке» устойчиво закрепился в головах почитателей и зрителей и был воспет Шинкаревым. Добродушная манера обращения «братишка» и «сестричка» - вот некоторые черты образа художников, являвших собой совершенных неформалов, как в облике, так и выборе круга тем, разрабатываемых ими в искусстве. Их объединяет дружеское расположение, ирония, радостное отношение к жизни в ее разнообразных проявлениях.

«Приходится признавать, что митьки – это уже не срез общества, это уже идеальная Россия. За это любят митьков. За то, что они братки, товарищи дорогие, домен и община, воплощение идеи о безусловном товариществе, взаимопомощи и взаимовыручке, когда интересно жить «за други своя», а неинтересно оттяпывать себе в обход товарищей каких-либо благ – денег, славы, мастерских, выставок, да без всяких раздумий откажется митек от участия в престижной выставке, если не приглашены его товарищи. Было бы абсурдно предположить, что ему интереснее идти в будущее одному, расталкивая менее поворотливых», – В. Шинкарев, «Митьковские пляски».

Владимир Яшке, Ирина Васильева и Иван Сотников – члены братства, тиражная графика которых имеет общие темы и сюжеты, но при этом демонстрирует самобытный авторский почерк и характер.

Литография, офорт, гравюра сухой иглой, линогравюра – таков диапазон использованных художниками техник.

Владимира Яшке (1948 г.р.) называют дедушкой «Митьков», «если бы его не было, его бы стоило выдумать» – такие афоризмы о художнике устойчиво бытуют уже несколько десятилетий. На выставке представлены работы, показывающие широкий авторский диапазон, увлечения, мифотворчество и географию его жизни, которая началась во Владивостоке, затем проходила в Севастополе, Москве и Санкт-Петербурге – городе, который Яшке выбрал «своим». Работы, представленные на выставке, демонстрируют высокую художественную культуру художника. В них чувствуется глубочайший интерес к творчеству старых мастеров (особенно в ранних офортах), внимание к китайской и японской гравюре, любовь к местам своего проживания в выборе натурных фрагментов.

Литературные и человеческие симпатии автора заявлены в сюжете офорта с дружеском застольем. В нем участвуют Андрей Битов, Пушкин, Резо Габриадзе и сам автор, - так возникает круг великих романтиков, сказочников, творцов собственных вселенных. И лишь несколько работ несут яркий «митьковский» характер, когда чувственный гедонизм доминирует и определяет несколько упрощенный образов Зинаиды Морковкиной и ее компании, - некий народный обобщающий образ бесшабашного и разудалого веселья. Подпись автора к своим работам носит отдельное каллиграфическое сообщение, а зашифрованная в цветке аббревиатура восходит в восточной традиции знака автора.

В. Шинкарев написал: «Владимир Яшке для нас самый важный художник и писатель вот почему: сейчас хорошее искусство стало печальным. Юмор недобрый, горький. Забудешься в каком-нибудь пассеизме, очнешься –– глянешь окрест: что же все так паршиво вокруг? Все засрали, сами обосрались... Видно дело к Концу Света, самый конец Кали-Юги, оптимизм и бодрость только у дураков. И тут вспомнишь: а как же Яшке? Умное, счастливое и энергичное искусство, полное витамина жизни. Яшке великий художник, честно и убедительно свидетельствует: жизнь по-прежнему прекрасна и в конце Кали-Юги, и мир красив, и Зинаида Морковкина желанна каждому нормальному мужику. Нет, пока жива Зинаида Морковкина – рано еще Конца Света ждать».

Ирина Васильева демонстрирует зрителям свой круг сюжетов. Они просты, жизненны, не выдуманы художником, а скорее прожиты и выстраданы. Блестящие линогравюры сделаны твердой рукой человека, уверенного в своем художественном предназначении. А точные и ироничные подписи могут быть объектом отдельного изучения яркого афористичного высказывания, берущего свои корни, как из народного городского фольклора, так и ироничной природы автора, меткой и хлесткой на язык, с удовольствием проживающей жизнь своих персонажей. Женщина и мать, хозяйка и Художник – ипостаси личности Иры Васильевой, чей внимательный взгляд к деталям создает и фиксирует повседневный быт и рутинные занятия, как наполненные драгоценностями шкатулки. В них нитки и иголки, винтики и колечки, платья и туфли, грибы и ягоды становятся предметами манипуляций и внешними проявлениями глубинной жизни очень концентрированной и цельной личности, которая варит потрясающее зелье искусства из грибочков и яблочек.

На литографических листах, в натюрмортах и лесных пейзажах присоединяется и колористическое чувство художника, цвет становится деликатным проводником в мир опоэтизированного быта, наполняя лист живым дробящимся светом.

Офорты продолжают тему света, присоединяя неуловимые движения кроны деревьев и других элементов пейзажа, в плоскости листа как будто бы появляется новое измерение – перед зрителем возникает глубина и предоставляется возможность прогулки внутрь рассматриваемого им сюжета.

Иван Сотников представляет на выставку работы как с традиционным сюжетом, например, пейзаж, так разыгрывает и условные сцены: цирк, игры стилизованных человечков с машинками, весело болтающие друг с другом черепа и т.п. При восприятии этих работ возникает двойственное ощущение, что же это, веселый разговор о жизни, или практически шекспировские страсти? Зритель может отчасти и недоумевать, что это: легкомысленность автора в таком способе мировидения, или его глубокое понимание сущности человеческой природы. Хочется вновь процитировать Владимира Шинкарева: «Итак, вот четыре занятия, достойные человека: варенье варить – чай пить – целоваться – брякать в колокольчик. Больше нет ничего. Все сверх этого – от лукавого… Любой священник совмещает разом черты деятельности человека: он варит варенье – тем, что борется с бесами; он пьет чай – тем, что просто находит в гармонии с миром; он целуется с Богом и прихожанами; он брякает в колокольчик, потому что храмовое действо – синтез всех искусств…». Быть может, подобное размышление как раз и соответствует духу и мыслям Сотникова, его поискам и жизни в искусстве, которое призывает его на службу ежедневно.