ART BLANCHE. Игорь Шелковский

«Белая система» художественных координат Игоря Шелковского

Идея должна найти свое выражение в белом

Казимир Малевич

Конструктивные принципы организации реальности и феномены ее сборки проходят через всю мировую культуру. Радикальность этой образности обретает в критических точках современной истории особые смыслы. В последние десятилетия ее драматургия активно заявляет о себе в своих сгущениях и напряжениях, фокусируясь в пограничной ситуации с инфляцией антропоцентрического взгляда на «картину мира». Реальность начинает терять свои структурные состояния, определяемые генетическим кодом человека; модульные конструкции ее интеллектуального леонардовского тела руинируются, разрушаются внутренние связи, топографически объединяющие космос нашего обитания.

Сегодня художниками новой творческой генерации предпринимается еще одна попытка сдвинуть культуру с инерционной позиции, обнажив прорыв к обновлению, где призыв к естественной оптике реализуется в художественной полноте и человеческом достоинстве. Творчество Игоря Шелковского исторически и в непосредственной актуальности принадлежит этой новой волне, когда искусство предлагает совершенно иную – органическую модель художественного видения, рассматривая мир в предельной открытости и бескорыстии. Гармоническое ритмическое сознание художника, ощупывая своей авторской инструментальностью вещественность пространства, обозначает и фиксирует его контуры и внутренние измерения. Последующая рефлексия этой рождающейся магической целостности естественно входит в опыт художника, в его смысловые и экологические модели. Этот опыт погружен, как говорит Осип Мандельштам, «в анатомию дантевского взгляда», в возможность кристаллизации окружающей нас реальности в соответствии с универсальными осями ее координат.  

В этих измерениях Игорь Шелковский встречается с пластической философией Казимира Малевича, превращая прямую в прибавочный элемент, в супрематический образ строительства и пластического единства мира и человека. Реальность интегрируется в них, смещая масштабы, естественно соизмеряясь с ребристой структурой Эйфелевой башни, в то же время, подчеркивая антропоморфность и планетарную гармонию человеческого тела.

В этом процессе объекты мастера наделяются самодостаточностью, в них присутствует метафизическое одиночество, то глубоко трогательное и беззащитное, что сохраняет в себе пластика Альберта Джакометти, и в то же время они являют собой открытую систему, наполненную светлой органической энергией русского авангарда. В этой уникальной образности сосредоточена биомеханика Мейерхольда, динамическая антропоморфность геометрии Любови Поповой и Варвары Степановой, они способны общаться друг  с другом, встречаясь в беседе за столом, как персонажи Александра Родченко, или в органическом единстве вазы из цветов, связанных кристаллическими формами, аккумулируя в себе магию чудесного и строгий рационализм. 

Собирая мир как конструкцию, художник сохраняет миметические традиции, даже в их крайних проявлениях, наполненных пустотами и «молчанием в белом», если пользоваться терминологией Джона Кейджа. «Art blanche» как территория искусства белого органично наполняется и центрируется объектами-событиями (деревья, вазы  с цветами, дома, собаки и лошади, башни, головы-бюсты и люди – стоящие и бегущие). В пространстве белого, заставляющего вспомнить белый квадрат К.Малевича и белые холсты Р.Раушенберга, царствует радикальная этическая мысль по наименованию этой реальности. Она требует остановить конвейер изготовленияложных цветных имиджей, завершив ряд экологически чистым «белым» именем собственным, личным поступком художника. 

Рожденный новейшим художественным сознанием, переживший весь драматизм российской культуры второй половины двадцатого века, Игорь Шелковский лишен футуристического пафоса. Его философия, несмотря на все ее внутренние связи  с классическим авангардом, абсолютно далека от социальных утопий и идеологий альтернативных движений. Она пронизана интеллектуальной экологической эстетикой – образность композиций художника погружена в постисторическое время рефлексии, анализа и контекста. Объекты сосредоточены в своей глубоко личностной и дисциплинарной ауре, в них скрывается оплотненное и структурированное состояние естественности, где духовный опыт граничит с метафизикой  и абсолютным покоем в любых фазовых комбинациях.

Игорь Шелковский в своих пластических высказываниях возвращает миру изначальную естественность, требуя отказа от декорирования постоянно травмируемого художественного процесса. Его охранительный жест граничит с игрой, доходящей до крайних пределов в поисках аскетизма – в абсолютном обнажении белого. Эта игра строится на простой комбинаторике, она не только отвоевывает у симулякров территорию искусства, но и погружается в недра материи, выворачивая ее наизнанку, высветляя ее гравитацию, переходя в симметричные формы, в парящие структуры параллелепипедов, конусов, цилиндров, в возвышенную «геометрию» квадратов и треугольников. 

Прозрачные скульптуры-объекты Игоря Шелковского устойчивы, как «стойкие оловянные солдатики», они живут вертикалью, одинокой художественной волей, центральной осью симметрии, определяющей их внутреннюю драматургию, где правая и левая взаимоотражаются друг в друге; структура как конструкция реализуется в модульной системе, превращая свои элементы в таинственные алхимические образы, способные воспроизвести целое из своего атомизированного первоначала.

В реализации «возвратного хода» к атомизированному миру, к нано молекулам, в те зоны, где еще не поставлены препоны власти и цензуры, Игорь Шелковский ориентирует свой творческий поступок уже в обновленных координатах первозданного, осуществляя творческие действия не в его чисто психологическом – лакановском – понимании, а, скорее, в бодрийяровском смысле реализации символического.

В символических вазах с цветами, архитектурных конструкциях, архетипических образах человека, как ни парадоксально, сохраняется глубоко чувственная форма, подчеркивающая и выявляющая свою внутреннюю жизнь белым сиянием конструктивных блоков объекта. Иероглифические образы художника читаются в этом «белом» поле, в его энергиях как текст, как телесно-языковая мифология, живущая в противопоставлении 0 и 1, в расчлененности-целостности, множественного и единого. В этом случае текстовая структура свидетельствует о понимании художником мира как многоярусного архитектурного состояния или алфавита, где каждый визуальный слой и элемент обладает смыслом и значением. 

В пластической метафизике Игоря Шелковского ось телесного пространства совпадает с вертикалью единого целостного мира, связывая небо и землю, поднимаясь лестничными конструкциями башни или вазы. Человек в этих «белых» координатах всегда остается центром сакрального пространства, своей конструкцией образуя и символизируя крест, мировое древо, соединяя внешне и внутреннее, каждый раз воспроизводя акт творения.

Виталий Пацюков